Мои друзья усами обрастают блок
Содержание
Друг другу мы тайно враждебны,
Завистливы, глухи, чужды,
А как бы и жить и работать,
Не зная извечной вражды!
Что делать! Ведь каждый старался
Свой собственный дом отравить,
Все стены пропитаны ядом,
И негде главы приклонить!
Что? делать! Изверившись в счастье,
От смеху мы сходим с ума
И, пьяные, с улицы смотрим,
Как рушатся наши дома!
Предатели в жизни и дружбе,
Пустых расточители слов,
Что делать! Мы путь расчищаем
Для наших далеких сынов!
Когда под забором в крапиве
Несчастные кости сгниют,
Какой-нибудь поздний историк
Напишет внушительный труд…
Вот только замучит, проклятый,
Ни в чем не повинных ребят
Годами рожденья и смерти
И ворохом скверных цитат…
Печальная доля — так сложно,
Так трудно и празднично жить,
И стать достояньем доцента,
И критиков новых плодить…
Зарыться бы в свежем бурьяне,
Забыться бы сном навсегда!
Молчите, проклятые книги!
Я вас не писал никогда!
Анализ стихотворения «Друзьям» Блока
В стихотворении «Друзьям» Александра Александровича Блока уже в самом названии чувствуется горькая ирония.
Стихотворение написано летом 1908 года. Его автору в эту пору исполнилось 28 лет, он автор нескольких сборников стихов, женат – впрочем, семейная жизнь его довольна запутана. Он также пишет пьесу и уже выступил с первой публичной лекцией о народном театре. По жанру – послание, философская лирика, по размеру – трехсложник со сложной рифмовкой, где можно различить перекрестную и холостую, 8 строф. Лирический герой – сам автор. Интонация язвительная, исповедальная. С юности общение его скорее опустошало, чем обогащало. Тем более это касалось дружбы между литераторами. Достаточно вспомнить, во что вылилась дружба с А. Белым, который едва не разрушил брак поэта. Наконец, сам А. Блок честно признает, что и на него не стоит полагаться. В 1 же строфе – перечислительная градация эпитетов: враждебны, глухи, чужды, завистливы. Да есть ли она – преображающая сила искусства? Даже собственный дом у всех пропитан ядом лжи, лицемерия, равнодушия, злорадства. «Негде главу преклонить»: библейская цитата. Счастья уже никто не ищет, да и в чем оно – уже непонятно. «От смеху сходим с ума»: все осмеяно, даже самое святое. Смех стал проклятием. Отупевшие от пьянства, «смотрим, как рушатся наши дома»: уже все равно, не жалко. И вот эти-то несчастные предатели и безумцы, скончавшиеся порой под забором в крапиве, войдут в учебники. По косточкам разложат биографии, растолкуют чуть ли не побуквенно все их произведения, наведут лоск. И все же – как и у всех людей, было в этой жизни и у них место празднику ума и сердца. Зачем паразитировать на этом. Впрочем, есть в такой фразе некоторое кокетство. Ведь тем же путем прошли и деятели искусств прошлого. Поэт хотел бы быть правильно понятым, но кто не хотел бы того же? В конце он хочет зарыться в родном «бурьяне», то бишь, в той же крапиве, а не, к примеру, в цветах. Ему кажется безнадежной и заведомо спекулятивной попытка объяснить творчество и судьбу по учебникам. И пресловутая «слава» в веках, его, похоже, ничуть не манит. Он называет свои книги «проклятыми» и отрекается от них: я вас не писал никогда. Экспрессия стихотворения к финалу возрастает, ее выдают восклицания. Обращение в повелительном наклонении: молчите. Схожая конструкция двух первых строк: зарыться бы, забыться бы. Дважды повторяется слово «проклятый». Эпитеты: ни в чем не повинных ребят, далеких сынов, печальная доля.
А. Блок в произведении «Друзьям» кардинально переосмысливает тему дружбы и предназначения поэзии.
Александр Блок
28 ноября родился Александр Александрович Блок (1880 — 1921).
Она пришла с мороза,
Раскрасневшаяся,
Наполнила комнату
Ароматом воздуха и духов,
Звонким голосом
И совсем неуважительной к занятиям
Болтовней.
Она немедленно уронила на пол
Толстый том художественного журнала,
И сейчас же стало казаться,
Что в моей большой комнате
Очень мало места.
Всё это было немножко досадно
И довольно нелепо.
Впрочем, она захотела,
Чтобы я читал ей вслух «Макбета».
Едва дойдя до пузырей земли,
О которых я не могу говорить без волнения,
Я заметил, что она тоже волнуется
И внимательно смотрит в окно.
Оказалось, что большой пестрый кот
С трудом лепится по краю крыши,
Подстерегая целующихся голубей.
Я рассердился больше всего на то,
Что целовались не мы, а голуби,
И что прошли времена Паоло и Франчески.
Идем по жнивью, не спеша,
С тобою, друг мой скромный,
И изливается душа,
Как в сельской церкви темной.
Осенний день высок и тих,
Лишь слышно — ворон глухо
Зовет товарищей своих,
Да кашляет старуха.
Овин расстелет низкий дым,
И долго под овином
Мы взором пристальным следим
За лётом журавлиным…
Летят, летят косым углом,
Вожак звенит и плачет…
О чем звенит, о чем, о чем?
Что плач осенний значит?
И низких нищих деревень
Не счесть, не смерить оком,
И светит в потемневший день
Костер в лугу далеком…
О, нищая моя страна,
Что ты для сердца значишь?
О, бедная моя жена,
О чем ты горько плачешь?
Превратила всё в шутку сначала,
Поняла — принялась укорять,
Головою красивой качала,
Стала слезы платком вытирать.
И, зубами дразня, хохотала,
Неожиданно всё позабыв.
Вдруг припомнила всё — зарыдала,
Десять шпилек на стол уронив.
Подурнела, пошла, обернулась,
Воротилась, чего-то ждала,
Проклинала, спиной повернулась,
И, должно быть, навеки ушла…
Что ж, пора приниматься за дело,
За старинное дело свое.
Неужели и жизнь отшумела,
Отшумела, как платье твое?
29 февраля 1916
Чертя за кругом плавный круг,
Над сонным лугом коршун кружит
И смотрит на пустынный луг. —
В избушке мать, над сыном тужит:
«На хлеба, на, на грудь, соси,
Расти, покорствуй, крест неси».
Идут века, шумит война,
Встает мятеж, горят деревни,
А ты всё та ж, моя страна,
В красе заплаканной и древней. —
Доколе матери тужить?
Доколе коршуну кружить?
Для комментирования вам надо войти в свой аккаунт.
Очередь просмотра
Очередь
- Удалить все
- Отключить
Хотите сохраните это видео?
- Пожаловаться
Пожаловаться на видео?
Выполните вход, чтобы сообщить о неприемлемом контенте.
Понравилось?
Не понравилось?
Текст видео
Молчите, проклятые струны! А. Майков
Друг другу мы тайно враждебны,
Завистливы, глухи, чужды,
А как бы и жить и работать,
Не зная извечной вражды!
Что’ делать! Ведь каждый старался
Свой собственный дом отравить,
Все стены пропитаны ядом,
И негде главы приклонить!
Что’ делать! Изверившись в счастье,
От смеху мы сходим с ума
И, пьяные, с улицы смотрим,
Как рушатся наши дома!
Предатели в жизни и дружбе,
Пустых расточители слов,
Что’ делать! Мы путь расчищаем
Для наших далеких сынов!
Когда под забором в крапиве
Несчастные кости сгниют,
Какой-нибудь поздний историк
Напишет внушительный труд.
Вот только замучит, проклятый,
Ни в чем не повинных ребят
Годами рожденья и смерти
И ворохом скверных цитат.
Печальная доля – так сложно,
Так трудно и празднично жить,
И стать достояньем доцента,
И критиков новых плодить.
Зарыться бы в свежем бурьяне,
Забыться бы сном навсегда!
Молчите, проклятые книги!
Я вас не писал никогда!